" Я - муниципальный служащий. На этом можно уже поставить крест точку и сказать "у-у-у....всё понятно, соболезную..." но я продолжу. Третий год я работаю в администрации города "О" ведущим специалистом неважно какого отдела. Моя заработная плата после всех налогов и отчислений - с гулькин нос 14600 рублей. Жена работает журналисткой на местном телеканале, который относится к государственной телерадиовещательной компании. Её зарплата - с воробьиный клюв 10300 рублей. Дочь восьми лет никакого дохода не приносит, одни расходы! ))

Смотришь фото гей-парада в Риге, и тут же пикет за “семейные ценности и против сексуальных извращений”, и видишь четкое отличие одной группы от другой.

В одной - веселые дядьки, нарядные девушки и женщины, улыбающиеся, открытые и располагающие к себе лица, присутствует некий карнавал.

И тут же - обезображенные ненавистью, угрюмые лица, пещерные лозунги на плакатах сторонников “нормальных” ценностей.

Я живу в самом европейском городе страны, и чувствую, как тут рвутся связи с русским миром. Мы тут все как рыбки в магазинном аквариуме: сытые, жалкие и невменяемо оптимистичные.

Иногда хочется сбежать в настоящий мир Руси, туда где буйство и ржавление, хмельной угар и танцы на гробах, но не получается. Ведь стоит только посмотреть там на хриплых поселян, голосящих по ночами с вызовом, на дикую смесь нищеты с огромными палатами татей, пешеходные переходы, ведущие в пропасти и овраги, - и все желание сразу пропадает. Что нам делать, как стать своими, при этом не растеряв всех приобретенных благ и начатков цивилизованного обращения - это вопрос, который стоит перед всеми нами, вернее, он бы появился, отринь мы хотя бы на мгновение приобретенную привычку чрезмерной - никогда не отпускающей нас при решении дел, - осознанности.

Почему вместо того, чтобы расписывать красоты нашего края, изучать словесные премудрости забытых писателей, описывать труды населения, ловкость и увлечения отдельных пилигримов, вместо занятий рыбной ловлей, лесопосадками, пайкой микросхем, выращиванием домашних животных – с  придумыванием понуждающих к правильным действиям девизов, - почему, спрашиваем мы, нам вдруг понадобилось писать о каких-то мерзких воровских шайках, что расхищают народное добро, про круговые поруки вовлеченных в заговоры лиц с плесневелыми макушками, тайные передачи дензнаков, дележки незаконно присвоенного имущества… и прочий эфирный тлен, которого существования еще недавно  мы даже не подозревали?

Почему вдруг все изменилось?

Наши соотечественники очень любят страну фараонов. Можно сказать, они патриоты Египта, но любят не саму страну, а те солнечно-радиоактивные условия, которые она предоставляет. Ну и, конечно, мощное присутствие посейдоновой вочтины волнует нас, плеск плавников и ласт нам мил.

Когда мы приехали, все выбежали из самолета, и, схватив вещи, разбежались по отелям.

Мы трусили по пыльной дороге среди скал, нас настигали то гиды, то бедуины, они просили фунты и пытались продавать нам экскурсии… но мы, заткнув уши листьями фикуса, старались не отвечать, и до ночи успели по своим ночлежкам, где нас не слишком радушно встретили и расселили.

Утром все пошли купаться.

Жил-был Мишка-завалишка.

И был у него друг Стабилизатор.

Однажды они гуляли в лесу, и напоролись на европейского носорога, сбежавшего от группы владельцев сафари-парка в Танзании.

- А! Вот сейчас мы его и стабилизируем! – воскликнул Мишка, и направился к мирно пасшемуся носорогу.

– Подожди, но ведь, кажется, у нас с ним мирный договор, – попробовал остановить его Стабилизатор. Он любил во всем обстоятельность, а еще больше не любил начинать кровавую бойню без документального разрешения.

У меня возникло твердое ощущение, что моя страна оккупирована врагом. Все, что мне в жизни было всегда враждебно, все, что мне было ненавистно, оно сейчас правит бал. Шовинизм, ксенофобия, агрессивное вранье, нетерпимость к инакомыслию, это все сейчас заполонило все пространство вокруг.

Какой в этой ситуации есть выбор? Или ты уезжаешь из этого пространства, или ты, я не знаю, оставляешь свою мирную профессию, берешь ружье и идешь в партизаны сражаться с оккупантами. Но партизанам можно сражаться с оккупантами, если их поддерживает мирное население. Потому что партизан, которого не поддерживают окрестные деревни, — за кого он, собственно говоря, партизанит?