Когда Ленин был маленьким, старший брат повел его посмотреть на революцию.

Володя упирался, и никак не хотел идти, потому что дома лежала новая указка, которую он начал ломать, но брат отвлек его. Еще дома стоял шифоньер, который он уже начал подпиливать, -  с передней ножки, чтоб упал внезапно, - но теперь и это дело пришлось отложить.

Когда они пришли, то увидели много бородатых мужиков, которые на сваленных в большую кучу камнях лежали плашмя.

Они не шевелились. Брат объяснил, что они все мертвы, а потому не интересны, а вот те, кто еще кидается сколотой облицовкой помещичьих домов – герои.

Ленин был ошеломлен. Все его указки и одноногие шифоньеры показались ему мелкими шалостями по сравнению с тем, какое утонченное истребление можно было произвести в этом вольном и безнаказанном месте.

"А сейчас я покажу тебе, как изготовляют русские анархисты коктейль Молотова", - сказал брат, достал бутылку, откупорил ее, и вставил в горловину ветошь.

Потом она полетела на ту сторону баррикад.

Маленький Володя попросил разрешения метнуть камень, и брат одобрил его порыв.

Когда делали второй коктейль, то случайно плеснули им Володе на голову.

Вспыхнувшее пламя быстро погасили дубинками подоспевшие полицаи, но с тех пор Ленин так и остался в рабочих сердцах лысым.

Однако план будущего народного счастья, - которое можно якобы каждому насильно вручить, -  возник в его черепке, едва он пришел в себя.

Схватив ручку,  освещая себе бумагу неистовым светом глаз, и чувствуя подступающую пену эпилепсии, он нетвердой рукой начертал первое воззвание для своих игрушечных солдатиков.